/ Главная / Психология личности / Жизнерадостность

Жизнерадостность. Жизнерадостный – радующийся жизни, любящий ее, не знающий уныния (Кузн).

                                                                                 Шакал стонет, когда он голоден,

                                                                       у каждого глупца хватает глупости для уныния,

                                                                       и только мудрец раздирает смехом завесу бытия.

      Истоки жизнерадостности могут быть совершенно различными у разных людей. Одни радуются жизни, потому что Бог обделил их разумом, и они не видят и не хотят видеть ничего печального или плохого. Есть у них есть что выпить и закусить – вот и славно, вот и хорошо. Таким людям можно позавидовать, но с них трудно брать пример личностям с высоким интеллектом и развитым чувством ответственности за свою и чужую жизнь. Настроение последних людей часто отравлено «вселенской печалью», ибо они в полной мере осознают несовершенство этого мира и царящую в нем несправедливость. Поэтому особое удивление вызывают личности, которые сохраняют жизнерадостность и оптимизм в нашем несовершенном мире, полном печали и забот. Именно к таким уникальным людям по праву относится великий русский писатель и гражданин Антон Чехов.    

Антон Павлович Чехов – русский писатель

 

         Корней Чуковский в своих воспоминаниях писал: «Молодого, бессмертно веселого хохота Чехову было отпущено столько, что, чуть только у него среди его тяжелых трудов выдавался хотя бы час передышки, веселье так и било из него, и невозможно было не хохотать вместе с ним. То на­рядится в бухарский халат, вымажет себе лицо сажей, наде­нет чалму и разыгрывает из себя «бедуина», то загримирует себя прокурором, облачится в шитый золотом великолепный мундир, принадлежащий хозяину дачи, и произносит обвини­тельную речь против друга своего Левитана, речь, которая, по словам его брата, «всех заставляла умирать от хохота». Чехов обвинял Левитана и в уклонении от воинской повинности, и в тайном винокурении, и в содержании тайной кассы ссуд и за­ранее приглашал на это шутовское судилище другого своего при­ятеля, архитектора Шехтеля, в качестве гражданского истца.

       Сунуть московскому городовому в руки тяжелый арбуз, об­мотанный   толстой   бумагой,   и   сказать ему   с   деловито-озабо­ченным видом: «Бомба!  Неси в участок, да смотри осторож­нее!», или уверить наивную до святости молодую писательни­цу, что его голуби с перьями кофейного цвета происходят от помеси голубя с кошкой, живущей в том же дворе, так как шерсть у этой кошки точно такой же окраски, или нарядить хулиганом жену Михаила и написать ей   медицинское свиде­тельство, что она «больна чревовещанием», — к этой проказливости его тянуло всегда».